Лениниана
Ленин и форель
Утро. Пар клубится над рекою.
Солнце всходит, лес отбрасывает тени.
Твёрдо удочку держа одной рукою,
Ловит рыбу здесь Ульянов-Ленин.
Хорошо проснуться спозаранку
И, вот так вот до обеда сидя…
Ленин снял сапог, смотал портянку…
Отдохнуть, пока никто не видит.
А не видит — значит сигарету
Можно закурить и выпить пива.
Где-то там — эсеры, там — кадеты,
Ну а здесь — река нетороплива…
Поплавок — как Троцкий в дискотеке —
Мечется туда — сюда — обратно.
Ленин видел в каждом человеке
Человека… И неоднократно.
И вообще, он был всем людям братом.
Чу… Кажись, поклёвка — вождь не дышит.
Сорвалось, и впрок ругнуться матом,
Но сдержался. Так как не услышат…
Солнце поднимается над лесом,
Птицы замерли и ждут. Наверняка,
Птицам будет тоже интересно,
Как Ильич плюёт на червяка.
Ну а он сидит, душа простая,
Мысли к Коминтерну обратив:
Мол, дипотношения с Китаем
Нам нужны, как негру — негатив.
Многое ещё вождю не ясно,
Но, заглядывая на пять лет вперёд,
Понял он — приехал не напрасно,
Ну а говорили: «Не клюёт»…
Поплавок нырнул, пропал из вида,
Сердце дрогнуло — о, боже, неужель?!
Улыбнулся вождь — какая рыба!
Сверился с конспектами — форель.
Вот она — большая, как лопата, —
На земле лежит, стуча хвостом.
Вождь доставит радость всем ребятам:
Он её подарит в детский дом.
Хорошо, когда земля — крестьянам,
Фабрики — рабочим, а пока:
Рыбу — детям и, чтоб без обмана,
Надо бы и воду — морякам.
Разложив тетрадку на коленях —
Всё ж не зря тащил её с собой —
Набросал, как мог, товарищ Ленин
Тезисы стремительной рукой.
Полдень близок. Жарит как из печки,
Но раз быть к обеду обещал,
Встал Ильич, взвалил рюкзак на плечи,
А червей обратно закопал.
И, допив остаток из бутылки, —
Раз не видят, можно и допить, —
Вспомнил вдруг он Шушенское, ссылку
И разлив… Да что там говорить!
День сегодня выдался спокойный,
Только надо бы часов так-этак в девять
Вечерком успеть подъехать в Смольный:
Кабинет обоями оклеить…
И вообще, забот сегодня много.
Восемь вёрст до Питера пути.
Впереди широкая дорога —
Будущее наше впереди!
Ленин и грибы
Мелкий дождь накрапывал немножко,
Желтизной укрылся лес осенний,
Твёрдо сжав в одной руке лукошко,
За грибами шёл Ульянов-Ленин.
Вождь проснулся нынче спозаранку
И, следы запутав по привычке —
Не дай бог пронюхает охранка, —
В лес пошёл. В лесу растут лисички.
А грибы, зимой да под картошку —
Закусон ну прямо мировой!
Он вернулся, взял ещё лукошко,
Твёрдо сжав его второй рукой.
Вот и лес… И прямо на опушке
Из травы торчат, как на парад,
Две мясистых, розовых волнушки…
Вождь торчит — а значит, тоже рад.
Нож — подарок питерских рабочих,
Перочинный, длинный, словно штык, —
С вечера специально был наточен,
Только Ленин добрый был мужик.
Ноги переставив аккуратно,
Чтобы не испортить красоту,
Дальше двинулся. Вождю уже понятно —
Две волнушки дело не спасут.
Дальше в лес. Сильнее запах хвои,
И вот тут настал желанный миг:
Видит Ленин — что ж это такое?
Присмотрелся — точно, боровик!
Да такой, что хватит на полгода,
Ножка толстая, как ось броневика.
Если б суп сварить да дать народу —
Но не хватит… Знал наверняка.
А Ильич к народу, словно к брату,
С распростёртой ленинской душой.
Ладно бы какие-то опята…
Ну а этот — статный и большой.
Подошёл поближе, замер чутко,
Осмотрел его со всех сторон:
Экая же Троцкий проститутка!
Говорил, куда мол… Не сезон.
Из кармана выудив тетрадку,
Сел без церемоний на траву,
Набросал, как мог, предельно кратко
Тезисов четвёртую главу.
Осенило, как и на рыбалке:
Мысли скачут, и от тех скачков
На деревьях замолчали галки,
Глядя Ильичу через плечо.
Ну а он всё пишет про рабочих:
Раз им фабрики, а море — морякам,
Будет справедливо, между прочим,
Лес с грибами выдать лесникам.
Этой новой мыслью окрылённый,
Срезал гриб, в лукошко положил
И вздохнул Ильич так облегчённо,
Будто тонну угля разгрузил.
Он пошёл домой путём обратным,
Веселится и поёт душа.
Белый гриб в лукошке, и понятно —
Во втором лукошке ни шиша…
Ну и что? Зато теперь в тетради
Только что написанный декрет.
Он придёт, прочтёт все это Наде —
Та грибок пожарит на обед.
Добрый вождь. Родной и справедливый.
Будущее знает наперёд:
Год-другой — и вся страна счастливо,
Весело и дружно заживёт!
Ленин и кабан
Всё укрыто снежной пеленою,
За окном метель, мороз и темень.
Побродить с ружьишком за спиною
Собрался с утра Ульянов-Ленин.
Как всегда, очнувшись спозаранку,
Причесался, вымылся, зевнул,
Вместо кепки шапку взял ушанку,
Патронташ на пояс пристегнул.
И пошёл, пошёл — лыжня искрится.
Вождь исполнен радости и сил.
Он хоть и боялся простудиться,
Но и поохотиться любил.
Вот и лес. Деревья скрыты снегом.
Ленин снял ружьишко, взвёл курок
И принюхался. Потом пошёл по следу.
Видит — за деревьями зверёк…
Затаил дыханье, ловит глазом
Мушку на стволе дробовика…
И на два курка нажала сразу
Ленинская добрая рука.
Грянул выстрел, а за ним и шишки
Сыплются с деревьев в белый снег —
Он специально взял немного выше…
Вождь был очень добрый человек.
А зверёк от шока будто замер.
Подошёл Ильич — рука в карман,
Взял конспект и, пробежав глазами,
Он удостоверился — кабан!
Друг на друга смотрят молчаливо:
Зверь лесной и тот, кто всех добрей.
Ну, у кабана глаза как сливы,
У вождя поменьше… Похитрей…
Был бы Троцкий — сразу бы разделал,
Но Ильич не стал рубить с плеча.
Он задумался, а в это время с ели
Дятлы все глядят на Ильича.
Мясо с чесночком — на сковородку,
Подрумянить, соусом залить…
Да с такой закуской можно водку!..
Можно водку. Что там говорить…
Знамо дело — мясо нынче надо,
Но всё ж отпустил его без слов.
Проводил Ильич зверушку взглядом,
А кабан подумал: «Пронесло!»
Ленин же, найдя пенёк покруче,
Сел, не забывая лыжи снять,
Ведь вождю без них куда сподручней
Тезисы записывать в тетрадь.
Пишет он, мол, толку очень мало
Так вот зря палить по кабанам.
Что кабан? Свинина. Мясо, сало…
А в патроне порох да жакан!
Ленин знал: важнее, чем тушёнка,
Огнестрельный наш потенциал!
И соседской маленькой девчонке
Опосля ружье презентовал.
А пока — на лыжи и обратно…
Лес шумит и снова снег пошёл.
Главное — вождю всегда приятно
И стране, наверно, хорошо.
Ленин и жандарм
За окном зима. Темнеет рано.
Всё укрыто снегом, как мукой.
Вытянув конспектик из кармана,
Ленин пишет твёрдою рукой.
Полумрак, и светит еле-еле
Серая восковая свеча.
В это время, посреди метели,
К Ильичу жандарм вдруг постучал.
Вождь открыл и видит на пороге —
Сам урядник с шашкой на боку.
Пригласил зайти, присесть с дороги —
Счас организуем, мол, чайку…
А в шкафу — навалом всяких книжек,
Тех, что под запретом у царя.
Ленин знал: найдут — и будет крышка.
Будет крышка, мягко говоря…
Выпив чаю несколько стаканов,
Выложил жандарм, зачем пришёл.
Из всех щелей смотрят тараканы,
Как Ильич подпишет протокол.
А Ильич простецкий только с вида —
Так он сразу всё и подписал…
Он жандарму сунул Майна Рида,
Сам при этом сев на «Капитал».
Взял урядник книгу осторожно,
Пролистал, понюхал… Хорошо…
Ну а вот… К примеру, если можно,
Чтобы эти… Как их… Нагишом?
Ленин встал, обшарил полку взглядом,
Где и Маркс, и Энгельс, и сам он,
Но не это, нет… Жандарму надо…
Вождь подумал, взял «Декамерон».
Дал жандарму, тот, слюнявя пальцы,
Просмотрел картинки все подряд.
Вождь пока успел пожарить сальца —
На охоте был три дня назад.
Пригласил за стол — пора на ужин.
Хлеб порезал, растопил камин.
Ленин знал: когда такая стужа —
Архиважен маленький графин.
Сели чинно, выпили по малой,
А потом, понятно, — по второй.
«Батенька, попrобуйте-ка сало.
Экий вы стеснительный какой!»
Разговор пошёл. Жандарм и Ленин
Засиделись за полночь не зря.
Вождь узнал: в жандармском отделенье
Не читают даже букваря!
Ильича задело за живое —
Снова к полке, снова книгу взял.
«Батенька, да что ж это такое?
Гоголя вы тоже не читал?»
Ну и тут уже вождя прорвало:
«Стыд и сrам! Безгrамотный дикаrь!
Что же вам учиться помешало?
Вот бумага, ручка и букваrь».
Со стола смела от хлеба крошки
Ленинская твёрдая рука:
«Я вас задержу ещё немножко.
Посмотрите — это буква А».
Просидели долго. Рассветало.
Петухи пропели, вождь устал,
Но зато мгновение настало,
Что урядник Байрона читал!
Попрощались — всем пора на службу.
Кипой книг жандарма нагрузив,
Крикнул вслед: «Когда вам будет нужно,
Заходите на факультатив!»
Вождь вернулся, дунул — свечи гаснут.
Нет, не зря сидели допоздна:
И вождю предельно стало ясно,
Как России грамотность нужна.
Ленин сел и быстренько в тетрадке
Набросал декрет минут за пять,
Что, мол, нужно в срочнейшем порядке
Школы повсеместно открывать!
Ленин и картошка
Год двадцатый завершался понемножку,
Осень поздняя и зябко по ночам.
Ехал вождь в колхоз копать картошку —
Непосредственно в «Заветы Ильича».
Он с утра опять проснулся рано —
Затемно, часов так-эдак в шесть…
Завтраки разложены в карманы —
Вождь любил на воздухе поесть…
Под окном стоит, урча мотором,
Старенький кремлёвский грузовик.
Ленин сел, и весело, с задором,
Тронулся водитель-большевик.
Едут по просёлочной дороге —
Вот любимый ленинский лесок.
Вышел вождь, размял немного ноги
И помыл машины колесо…
Путь далёк к картофельному полю.
Самый человечный из людей
Помидор, посыпав густо солью,
Дал водителю — рубай, брат, не робей…
Сам же взял тетрадку на колени
И подаренной соратниками ручкой
Быстро набросал товарищ Ленин
Кое-что для завтрашней «летучки»…
Вот и поле — длинными рядами
Вспаханное явно загодя…
Вот на том конце стоят крестьяне,
С опасеньем издали глядят…
Ленин добрый… Он совсем не бука,
Встал без церемоний в борозду,
Не забыв пожать шофёру руку
За лихую, быструю езду…
Труд всегда у Ленина в почёте:
Начал вождь работу не спеша
И отдался полностью работе —
Да… Картошка нынче хороша…
Хорошо, что Троцкий не поехал —
Меньшевик, зараза и лентяй.
Не помощник — тьфу, одна помеха,
Он на пленуме получит нагоняй.
Сорок два мешка — две с лишком тонны
Вождь перелопатил и собрал,
И, трудом тяжёлым окрылённый,
Он опять тетрадочку достал.
И стремительно, под ветра завихренье —
Всё-таки не лето на дворе, —
Прямо в борозде Ульянов-Ленин
Набросал ещё один декрет.
Вот картошка нынче уродилась!
Клубни — восемь штук на килограмм!
Чтобы вкусно елось, сладко пилось
Всей стране рабочих и крестьян.
И когда страна вся будет сыта,
Сможем экономику поднять.
Значит, будем точки общепита
В городах и сёлах открывать.
Вот и всё. Садится вождь в машину,
И водитель тронулся вперёд.
Сделана почти что половина,
Остальное завтра уберёт…
Тут крестьянам и вообще народу
Стал понятен ленинский почин.
Несмотря на мерзкую погоду,
Взялись за работу как один —
Солнца диск на небе золотился,
Ветер дул с восточной стороны.
Весь колхоз до вечера трудился,
Кроме очень пьяных и больных.
Ленин и авто
Август месяц. Скрипнув половицей,
Вождь проснулся. Близится рассвет.
Он решил немного прокатиться
С ветерком по матушке-Москве…
Пиджачок, рубашка и жилетка
Сложены заботливой рукой…
Спящую супругу очень крепко
Вождь коснулся ласково губой…
Как всегда, был загодя положен
Портсигар во внутренний карман —
Не курил, но стал вдруг осторожен…
Сразу после выстрелов Каплан.
Сон охраны искренне жалея,
Из Кремля пошёл сквозь чёрный ход —
Там, где ещё нету Мавзолея,
Ждёт его шикарный, новый «Форд».
Сладок запах масла и бензина!
Вождь достал ключи, открыл капот…
Ленин настоящий был мужчина,
Ну, а Троцкий — тот наоборот…
Для начала он проверил свечи,
Подтянул какой-то рычажок.
Бережно протёрли человечьи
Руки металлический движок…
Сел за руль, завёл с пол-оборота,
Тронулся… На скорости второй
Он проехал Спасские ворота
И на третьей дальше, по Тверской…
Светофор мигает жёлтым глазом.
И Ильич слегка замедлил ход…
Ах, какая Троцкий всё ж зараза!
Вышел. Плюнул. И закрыл капот…
Едет дальше. Тишь. Прохожих мало…
Снизошла внезапно благодать —
В бардачке припрятана лежала
Общая заветная тетрадь.
Сразу выбрал место для парковки,
Сбросил газ, поставил на ручник
И с особой ленинской сноровкой
Тезисы набрасывал в дневник.
Первое — дороги для шофёров!
Далее — прохожим тротуар!
Так родился очень даже скоро
Архиважный новый циркуляр.
Развалившись в кожаном сиденье,
Наспех карандашиком кропал
Правила дорожного движенья,
Знаков разноцветных карнавал…
Вот и всё. Пора и на работу.
Выжал газ, и цветом кумача
Весело мигнули повороты
В честь езды умелой Ильича…
Едет Ленин по Тверской обратно —
У Кремля охрана суетится,
А вождю, быть может, и приятно
Видеть их испуганные лица.
Часовым — за беспокойство орден!
Пусть враги от зависти потеют…
Едет вождь в шикарном новом «Форде»,
Выигранном недавно в лотерею!..
Ленин и Новый год
Как обычно, в декабре темнеет рано.
Падал снег, белело улиц полотно —
Сказочная просто панорама.
Вождь смотрел задумчиво в окно.
Новый год шагает по планете,
Через день наступит Новый год!
Радуются взрослые и дети,
У вождя же дел невпроворот.
Широка страна его родная,
Много в ней ещё проблемных мест —
Тянется от Польши до Китая —
А ведь на носу партийный съезд.
Непростое время нынче очень —
Глянул на часы — двадцатый век!
Многим был сегодня озабочен
Самый человечный человек.
Думал он, глаза прищурив в щёлки,
Про свою великую страну,
Как украсить праздничную ёлку,
Как Арманд поздравить… Как жену…
Вспомнил: на форзаце «Капитала»
Был записан фирменный рецепт —
Курица, поджаренная с салом…
Ничего вкуснее в мире нет.
Вождь представил, как всё это будет —
Приготовленная лично Ильичом…
Вот она лежит на белом блюде…
На столе, покрытом кумачом…
Ленин понял — на сегодня хватит.
Стоп работа. Всё же Новый год.
Между прочим, будет очень кстати
На столе с икоркой бутерброд.
И ещё, чтоб был салат с горошком —
Новый год же всё-таки в стране.
Можно даже выпить понемножку…
Трубку снял — Бухарина ко мне!
Выпили по первой, посидели.
Что сидеть-то? Сразу по второй!
Был Бухарин дока в этом деле,
Он вторую сразу взял с собой!
«Может быть, споём?» — Тихонько спели. —
«Ну, за Новый год?» — «За Новый год!»
Серебрился снег, белели ели:
Праздник отмечает весь народ.
А к народу Ленин, словно к брату,
Был всегда настроен хорошо —
Нацепил он бороду из ваты,
В руки взял с подарками мешок.
И, вогнав охрану в изумленье,
Вождь весёлый двинулся в народ:
Праздничное всё же настроенье!
Новый год пришёл к нам, Новый год!
Окружили Ленина детишки —
Ленин всем подарки раздавал.
Вот и пригодились, кстати, книжки:
Всё-таки не зря же их писал.
И пустой мешок взвалив на спину,
Ленин возвратился в кабинет,
Сел за стол, Бухарина подвинул,
Стал писать ещё один декрет.
Ленин знал, что нужно дать народу —
Он для всей страны отец родной —
Первый день всегда, любого года
Должен быть законный выходной!
Написал, поставил подпись, дату
На законе, важном для страны.
Снял с дивана старый плед мохнатый
И заботливо Бухарина укрыл.
Пусть страна отходит от веселья,
В этот день пускай поспит народ!
Завтра — новогоднее похмелье,
А сегодня — здравствуй, Новый Год!
